четверг, 26 января 2012 г.

SEAL Team Six

"Команда спецназа №6"
мемуары бывшего снайпера элитного отряда спецназа ВМФ
авторы Ховард Восдин и Стефен Темплин


Глава 2. Один выстрел - один промах?


Годом ранее я квартировался вместе с Отрядом №6 в местечке Вирджиния Бич, что в штате Вирджиния. Поскольку я был в режиме ожидания вызова, я отрастил себе волосы длиннее чем это положено по уставу ВМФ. Это позволяло бы мне выехать в любую страну мира и не привлекать внимания своей военной стрижкой. Хотя обычно я хожу бритый.


Потом я отправился со Отрядом №2 в Норвегию и там мне пришлось носить бороду, хотя мне не нравятся, ни усы, ни борода. Так вот. В ожидании вызова я постоянно практиковался в "доме-убийце" , тренажере для оттачивания контртеррористических навыков  и на стрельбище.


За три месяца в режиме ожидания мы могли посетить различные школы и курсы: стрелковую Академию Билла Роджерса, курсы вождения, скалолазания  и другие любые, какие бы мы  пожелали. 

Самое замечательное что было в службе в Отряде №6, что я мог пойти в любую, самую лучшую школу. Обучение было отличной возможностью взять отпуск и отдохнуть всей семьей, особено для тех. кто возвращался из дальних командировок.  

Когда проходили три месяца отрядных тренировок: дайвинг, парашютные прыжки, стрелковая подготовка, мы моделировали операцию с применением ранее полученных знаний. 

*** 
Однажды ночью мы сидели в пиццерии "Готовый номер" (там потом Чарли Шин и Майкл Бин снимали сцену для фильма "Отряд №6") и трещали за гольф с моим семилетним сынишкой, Блейком и одним игривым, как медведь гризли, приятелем, с позывным Чумазый. На заднем плане, из музыкального аппарата, неслась музыка "Деф Леппард". Мы вдыхали аромат моей любимой пиццы - пепперони, лук и соус. В режиме ожидания нам не разрешалось много выпивать, максимум - две кружки пива. В Отряде №6 мы серьезно относились к этому.

Нашей выпивкой был "Курс Лайт" (Coors Light). Всякий раз когда мы путешествовали с бойцами отряда, нашей "легендой" было, что мы члены парашютной команды "Курс Лайт" Это вполне объясняло почему тридцать здоровенных парней, не дурных собой, одетые в шлепанцы Тива (популярный бренд шлепанцев), шорты, футболки с короткими рукавами и складниками CLIPIT от Spyderco на карманах, шляются по барам. Каждый раз когда мы в таком виде заходили в бары, мужчины начинали заказывать себе "Курс Лайт". Да и женщины тоже стремительно переходили на "Курс Лайт". "Курс Лайт" должен был быть нашим спонсором. "Легенда" работала прекрасно. Каждый раз когда нам задавали вопросы про прыжки с парашютом, мы правдиво отвечали. "Легенда" была слишком проста, чтобы в неё не поверили.


В 19.30, прежде чем прикончили нашу пиццу и пиво, на мой пейджер пришло сообщение "Трезубец 0-1-0-1". Это кодировка означала - Выдвигаться к точке сбора Отряда №6. Так же, код мог сообщить мне, к какой точке сбора мне следовало подойти. В этот раз я должен был подойти прямо к самолету. Мои сумки будут ждать меня прямо у "птички". Каждая сумка была подписана и маркировалась цветом, в зависимости от предстоящей миссии. Если бы я сам собирал сумку и чего-нибудь забыл, то как следствие, я бы этого не имел. Один паренек собираясь на миссию забыл непромокаемый чехол на спальник, защищающий от дождя и росы. После этого его "спокойная ночь" была не так "спокойна" и комфортабельна.   


В режиме ожидания мы были подвешены на одночасовую готовность. Все равно где я находился, но у меня был один час для того чтобы плюхнуть свою задницу в самолет и сидеть ровно слушая брифинг. Так что часы уже затикали. Мы с Блейком запрыгнули в наш автомобиль, серебристый Понтиак Град Ам (Pontiac Grand Am) и я погнал домой, благо это было ниже по дороге где располагалась пиццерия. Когда я зашел в дом, моя жена, Лаура, спросила меня:
- Куда ты едешь?
- Не знаю - ответил я
- Это реальное задание?
- Не знаю, а если бы и знал, то не смог бы тебе сказать. Увидимся.
Это был еще один гвоздь в гроб нашего брака: покидать её в любое время, не зная вернусь ли я обратно. Кто может её в чем-то обвинить? Я был женат на Отряде и его пути больше, чем был женат на своей собственной жене.


Грязнуля подобрал меня у моего дома и высадил около Военно-морского аэродрома Оушена (Oceana Naval airbase). Мои глаза "срисовали" специально затемненный С-130. На некоторые такие самолеты  вешали здоровенные "бутылки" ракет реактивного ускорения (JATO), специально для взлета с коротких взлетных полос и случаев когда взлететь надо было быстро, например когда по тебе стреляли. Если бы я увидел сейчас JATO, то скорее всего наша миссия была не совсем хороша, но "бутылок" не было.


Я сел в самолет задолго до восьми тридцати. Внутри было сумрачно. В красном свете я нашел свои сумки, убедился что это мои сумки, запомнил где они находятся, чтобы не искать их когда придет время собираться.


Ко мне присоединилось еще три снайпера Отряда: Казанова, Мини Босс и Ворчун. В Отряде у многих ребят были прозвища. Парни пробовали меня звать Торопыга. Некоторые пробовали называть Хауи, но обломались, так как я не откликался на этот позывной. Иногда можно было получить кличку за совсем уж глупую особенность, типа  Слюнтяй. В иной раз основой для позывного становилась сложная фамилия, как например в случае с Брийзински (Bryzinski)- Алфавит. А мой приятель из Отряда №2 получил кличку "Тренога".


Казанова был моим напарником. Мы вместе с ним учились в снайпесркой школе, в Квантико, штат Вирджиния. Он был большим бабским угодником. Множество женских трусиков было спущено им на ковер в спальне.

Мини Босс, имел крайне запущенный комплекс "коротышки", он постоянно таскал на поясе невъебенный  нож Ренделла. Все его дразнили - "Маленький человек, большой нож".


Ворчун, солидный дятька, с непримечательной внешностью - еще один парень с базы, не фигляр и не любитель повеселиться. Его слишком интересовало возвращение к своему "Медку", так он называл свою женушку.  Его не особо интересовало что происходит на миссии, и что происходит с нами. Он много ворчал, слишком много. Никому из нас это не нравилось.


Мы сели напротив флип-чарта стоявшего рядом с кабиной. Были только мы, вчетвером. Возможно, на реальной операции. Парня, собирающегося выдать нам брифинг, я до этого не встречал. Возможно кто-то из Объединенного Командования Специальных Операций (JSOC). Он был очень деловой. Случается, что на брифингах Команды, мы шутим про парня со слабым мочевым пузырем: "Ок. Мы собираемся патрулировать тут, примерно два километро. в первый раз Джимбо будет писать тут. А вот тут, Джимбо будет писать во второй раз". Теперь было шуточек не было. Мы слушали молча.

В 1980, после неудачной операции по спасению трех заложников в американском посольстве в Иране, стало понятно, что ни армия, ни флот, ни авиация, ни морские пехотинцы, не способны проводить совместные специальные операции. В 1987 году, Министерство обороны, свело все лучшие отряды  специального назначения - такие как Отряд №6 и Дельта в одну структуру. Остальные Отряды СпН ВМФ и Зеленые береты тоже хороши, но по Отряд №6 и Дельта - лучшие. А  ОКСО (JSOC) - наш босс.

Господин "ОКСО" перевернул лист на флип-чарте и показал аэрофотоснимки. "Ок. Джентельмены. Это обсуждение условий и способов проведения операции." Генерал-майор Уильям Ф. Гаррисон, командующий ОКСО, вызывает нас для обсуждения условий и способов проведения операции. Генерал Гаррисон выбросил "флаг отчаяния". Сможем ли мы сделать то, о чем так громко заявляли - в любом месте, в любое время, при любых обстоятельствах, включая и стрельбу в людей с 800 ярдов?

Мистер "ОКСО" продолжал, "Вы сделаете ночной HALO прыжок на указанные цели". HALO означает High Altitude Low Opening - высотный затяжной прыжок с раскрытием парашюта на малой высоте. Т.е. мы выпрыгиваем из самолета и несемся в свободном падении до земли, и только тогда открываем парашюты. Это означало, кто будет находится в этом районе, имеет шанс заметить наше парашютирование и услышать самолет. При высотном затяжном прыжке с раскрытием парашюта на больших высотах (HAHO), мы могли бы подняться на 28.000 футов, и через 5 секунд после выброски, открыв парашюты, планировать вплоть до 40 миль, прежде чем попасть в зону высадки. Это позволило бы нам, сравнительно легко, избежать обнаружения. На тренировках в Аризоне, мы перелетели от Феникса до Тусона, что в нескольких сотнях миль друг от друга, всего лишь чуть-чуть разделившись при посадке. Беда HAHO в том, что как вам становится мучительно холодно на высоте 28.000 футов, так и продолжает быть холодно весь полет. После приземления мне пришлось засунуть свои одеревеневшие руки подмышку и отогревать их. Но, нам предстоял прыжок HALO, и холод будет маловажным фактором.

Мистер "ОКСО" показал нам маршрут полета, точку сброса, и что самое главное, точку приземления, где мы должны были "припарковать" свои парашюты. Он рассказал нам, где мы сможем складировать свои парашюты после приземления.  На вражеской земли мы бы вырыли яму и закопали бы свои парашюты, но так как миссия была учебной, нам не стоило разбрасываться парашютами стоимостью две тысячи долларов каждый.

"Вот из этой точки вы начнет свой маршрут". Он дал нам десять минут для того чтобы занять позицию и приготовится ко встречи цели. Если мы опоздаем, большое попыток не будет. Один выстрел - один труп.

Мы сбросили с себя всю гражданскую одежду. Как любой другой "котик" я знал, на секретной операции никакой гражданской одежды, даже белья. На снайперских операциях я носил синие трусы North Face из полипропилена, они эффективно отвадили пот с тела, так же я использовал из на зимних операциях. Мы надели камуфляжную форму "вудланд". Как рубашку, так и брюки. Я надел шерстяные носки. Во время обучения боевым действиям зимой, я узнал как важно использовать хорошие носки и потратил деньги на лучшие гражданские модели. Поверх носок я зашнуровал ботинки для джунглей. В одном из карманов брюк у меня была сложена панама. Мы носили такие в патрулях и вне патрулей. Панама имела широкие поля, а на тулье были пришиты петли для закрепления растительности для её камуфлирования. В подсумке для ножа, на ремне, у меня был швейцарский нож, единственный нож который я использовал во время снайперских операций. Я достал камуфляжный грим, похожий на косметичку,  и стал наносить на свое лицо темные и светлые зеленые полосы. Я измазал свои руки тоже, на всякий случай, вдруг придется снять мои летные перчатки из NOMEX защищающие меня от жары. я уже отрезал на перчатках большой и указательный палец, чтобы можно было выполнять точные работы пальцами, такие как: работа с прицелом, перезарядка винтовки, и ощущение пальцем курка перед выстрелом.

Мои пистолетом был 9мм СигСауэр П226, в военно-морской версии. Все его подвижные части были обработаны антикоррозийным фосфатным напылением. Он имел прицел с контрастными точками, а на затворе был выгравирован якорь. В его магазине помещалось 15 патронов. Созданный для бойцов Отрядов, это был лучший пистолет что был у меня во время службы, и я считаю что он лучший о всем мире. Один магазин был в пистолете, два остальных я держал в подсумках на ремне. Мое снаряжение так же включало в себя: карту, компас, небольшой фонарик с красным светофильтром. На реальных операциях мы так же используем GPS навигаторы, но в этот раз генерал Гаррисон не мог не позволить протестировать наши навыки работы с картой и компасом. Так мы все имели медицинский подсумок, прозванный нами "ремкомплект".

Мы не носили бронежилеты на полевых снайперских выходах, больше полагаясь на нашу маскировку. Если бы это была городская операция, то мы одели бы бронежилеты и шлемы.

У каждого из нас был гидратор CamelBak, емкость с водой в пластиковом рюкзаке и которого тянулся шланг, позволяющий пить воду не используя руки. Нашими "длинностволами" были винтовки Винчестер калибра .300. Ветер практически не влияет на их пули, траектория выстрела полога, а дальность просто великолепная, правда и отдача чертовски сильна, по сравнению с другими винтовками. Для поражения прочных целей, таких как например блок двигателя я бы выбрал винтовку 50-го калибра, но для стрельбы по людям .300 подходил лучше всего. Винтовка была заряжена четырьмя патронами. Пятый я заряжу перед самым выстрелом. Так же, я дополнительно нес 20 патронов для винтовки.

Прицелом моей винтовки был 10-ти кратный Леопольд М1. Кратность означала на сколько близко я могу приблизить изображение в прицеле. Т.е. с 10-ти кратным прицелом я мог приблизить цель в 10 раз. Прицельная сетка военного стандарта позволяла мне оценивать расстояния до цели. У нас были лазерные дальномеры, но мы не могли их использовать на этмо задании. На прицел Леопольд я также установил KN-250, прицел ночного видения.

Хотя иногда снайперы Отряда №6 используют бронебойные и бронебойно-зажигательные патроны, в этот раз мы использовали высокоточные спортивные патроны, идеальные во всех отношениях. Они стоят  в 4 раза дороже чем обычные патроны и поступили к нам обычных коричневых коробках с надписью ВЫСОКОТОЧНЫЕ на одной из сторон. Эти патроны были точны также, как патроны Магнум производства Винчестера.

На других миссиях, для передачи шифрованных данных, мы использовали спутниковую рацию LC-5, но на этот раз это была короткая ночная миссия и мы не должны были рапортовать. Просто высадиться, выстрелить и уйти. Мы взяли MX-300. Х не означает "excellent" - великолепная, Х означает - "experimental", экспериментальная. Наши рации могут промокнуть и промерзнуть, но должны работать. На наших позициях мы спокойно переговаривались через наши гарнитуры, и связь должна была быть кристально чистой, без помех. Отряд №6 всегда проверяет все новейшие и крутые разработки.

Как выпускающий я должен был проверить парашюты каждого, PX-1. И снова Х означает не "великолепно".

"Тридцать минут" сообщил нам член экипажа отвечающих за выгрузку. Если бы я хотел ссать, то мне стоило это сделать прямо сейчас, используя трубки на стенах. Но у меня не было такого желания и продолжить дремать.

"Десять минут".

Я проснулся.

"Пять минут". Погрузочная рампа С-130 опустилась. Я в последний раз осмотрел парашюты каждого снайпера. Мы подошли к рампе, но не встали на неё. С опущенной рампой внутри было слишком шумно, чтобы слышать хоть что-нибудь. Все перешли на сигналы руками.

"Три минуты". Я лег на рампу на живот. Помня детали аэрофотосъемки, я посмотрел вниз чтобы убедится  в том, что самолет находится над заданным квадратом.

"Одна минута". Все искали на земле знакомые ориентиры. Я мог бы доверится пилотам, но я слишком много ходил после таких высадок и поэтому хотел самостоятельно убедится в правильности точки сброса.

"Тридцать секунд". Самолет немного отклонился от курса. Левой рукой я держался за рампу, правой был готов отдавать сигналы. Повернувшись лицом в трюм, я показал ответственному за выгрузку пять пальцев, и качнул большим пальцем вправо. Бортпроводник связался с пилотами и запросил коррекцию курса на 5 градусов вправо. Если бы я показал 2 раза по 5 пальцев, бортпроводник запросил коррекцию на 10 градусов. Мне никогда не приходилось корректировать курс больше чем на 10 градусов. Не некоторых выбросках мне вообще не приходилось корректировать курс. Приятно иметь дело с классными пилотами.

Свет над рампой поменялся с красного на зеленый. Теперь все зависело от моего решения: прыгать или нет. Вся выброска займет не более 5 секунд.

Я подал парням знак. Мини-Босс первым сделал шаг из самолета - 12.000 футов над землей. Обычно мы прыгали в таком порядке: сначала легкие, потом тяжелые. Так самому тяжелому удавалось приземлится не слишком далеко от остальных. Следующим прыгал Ворчун, потом Казанова. Я прыгал последним, так как был выпускающим группы и должен был убедиться что все вышли штатно, помочь обрезать выходной трос если у кого он запутался и т.п.

В воздухе, наши рюкзаки со снаряжением, были подвешены у нас на ногах и закреплены у нас на груди. Было время, когда я думал и серьезно полагал, что всё это, дерьмовая работенка. Было время, когда я думал - Очень прошу! Пусть это дерьмо сработает! Наверное первую сотню прыжков я молился Богу - Пожалуйста! Пожалуйста, пусть он раскроется! Теперь, я совершил сотни прыжков со свободным падением и пакую свой парашют сам. Многие парни имели проблемы с основным парашютом и вынуждены были выпускать запасной. Только не я. Мой купол всегда раскрывался. И уж подавно, я не вывихивал себе ноги за все свои 752 прыжков.

Я выправил полет своего тела относительно зоны приземления. Пробыв в свободном падении чуть больше минуты,  я выдернул кольцо парашюта на высоте 3.000 футов. На высоте 2.500 он открылся. Я посмотрел вверх чтобы убедится что с куполом всё в порядке и ослабил подвеску рюкзака чтобы она не пережимала кровоснабжение. Рюкзак со снаряжением был закреплен на  ногах тем помогая мне распределить общий вес. Я сдвинул на глаза свой ПНВ. Инфракрасные ХИСы горели на каждом из наших шлемов. На гражданке они известны под названием "светящиеся палочки", просто пластиковая трубочка которую надо согнуть чтобы лопнула тонкая стеклянная ампула и два вещества вступили в хим.реакцию и засветились. Невидимые невооруженным глазом, в наших ПНВ они были отчетливо видны. Мы выстроили наши купола друг над другом. Ворчун был чуть  дальше и выше Мини-Босса, за ним, дальше и выше, Казанова. Я был выше и дальше от Казановы. Наши парашюты были как ступеньки лестницы, так мы и летели до цели.

Перед приземлением я "погасил" свой парашют, замедляя свое приземление. Отпустил лямки рюкзака со снаряжением, чтобы сразу сбросить его перед приземлением и не запутаться в нем, попадая в ловушку. Мини-Босс приземлился первым. Его купол, не встретив сильного порыва ветра, сразу же рухнул в грязь. Мини-Босс сразу же скинул парашют и приготовил оружие, как следом приземлился Ворчун. Ворчун так же отстегнул рюкзак с парашютом и достал оружие. Казанова и я приземлились на упавшие парашюты Мини-Босса и Ворчуна. Площадка на которую высадились наша четверка была не больше гостиной. 

Мини-Босс и Ворчун взяли на себя охрану периметра, каждый по 180 градусов, пока мы с Казановой снимали свои парашюты. После того как мы спрятали парашюты, я нашел точку нашего выдвижения отсюда.

Комментариев нет:

Отправить комментарий